Начало игры

Сегодняшний день можно было смело назвать одним из самых спокойных дней в этом учебном году. Солвейг откинулась на спинку кресла, удовлетворенно выдохнув еле слышное «как же хорошо». Сегодня она не рассматривала различные предложения от настойчивых бывших клиентов ее бабушки, которым позарез нужны были деньги на всякую ерунду. Сегодня она не училась до потери сознания, пытаясь забить голову всякой ненужной информацией, чтобы позже разложить все по полочкам и выделить самое главное. Сегодня она впервые за прошедшие месяцы действительно отдохнула. Очень редко такое случалось, что Солвейг спала дольше трех-четырех часов на сутки. Нет предела совершенству. Именно так она считала еще полгода назад, используя ресурсы своего организма по максимуму. Домашние задания, чтение дополнительной литературы, что, без всякого сомнения, могло ей пригодиться, и прочее занимали почти все свободное время. Нет, девушка не кидалась от одного к другому, не хотела знать все на свете. Зачем знания, которые не принесут существенной пользы? Лишний багаж. Другое дело полезные знания. И пусть подобное времяпровождение не лучшим образом сказалось на некоторых аспектах ее жизни, Солвейг была уверена, что поступила правильно. Но это было полгода назад. Сейчас ночи напролет она рассматривала заявки от различных фирм, желающих получить деньги для развития своего бизнеса. В основном, обращались к ней различного рода аферисты, что очень раздражало. Но всем необходимо было ответить предельно вежливо, да еще и объяснить причину отказа. Еще летом Моро поняла, что это адский труд, которым бабушка себя обычно не утруждала, отвечая согласием почти на все предложения. Подобная политика привела к значительным потерям, и именно из-за этого Солвейг не собиралась так просто сдаваться. Снова отдавать управление столь важным делом в руки миссис Грей совершенно не хотелось.
Сейчас Моро чувствовала себя почти отлично. И неприлично счастливой. Единственное, что могло омрачить настроение, было то, что миссис Грей не прислала никаких вестей из дома. Впрочем, если немного задуматься, то эти вести могли испортить этот чудесный день, превратив его в полное разочарование. Так что все было просто отлично. Как ни странно, но в столь поздний час в гостиной Слизерина никого не было. Обычно некоторые особенно стойкие люди задерживались и после часа, и после двух ночи, но сегодня, видимо, был очень удачный день. Моро прикрыла глаза, наслаждаясь непривычной тишиной. Треск дров, что догорали в камине, действовал успокаивающе. Хотелось жмуриться от непривычного ощущения счастья. Вот чего ей не хватало все это время. Нормального человеческого отдыха. На короткое мгновение на губах появилась кривая ухмылка, но она исчезла так быстро, что впору было засомневаться: а не показалась ли она вообще? Очень сильно хотелось спать, но идти в спальню, где помимо нее проживали еще несколько девушек, Солвейг не хотела. Главное: не уснуть прямо в кресле, а остальное неважно.
Глупо? На данный момент это нисколько не волновало девушку. Столь редкое явление как хорошее настроение не хотелось омрачать плохими мыслями. Им следовало наслаждаться, желательно долго и с удовольствием. Чем сейчас и занималась Моро. Грех упустить подобную возможность, и с этим не поспоришь.
Девушка провела рукой по лицу, пытаясь согнать сонливость. В животе неприятно ныло, мягко намекая на то, что пропускать ужин все же не следовало. И обед тоже. А на завтрак было бы просто идеально, если бы она съела чуть-чуть больше, чем три ложки овсянки и половину тоста. В школе некому было следить за питанием Солвейг, поэтому случалось, что она забывала о приемах пищи или, желая поскорее разделаться с работой, выпивала стакан сока и уходила по своим делам. И, конечно же, потом чувствовала себя не лучшим образом. Но упорно продолжала так делать. Неосознанно. Слегка склонив голову набок, Солвейг попыталась определить критичность ситуации. По всей видимости, голодный обморок ей пока что не грозит, но неприятное чувство голода все же мешало. Завтра нормально поем. А сейчас надо еще немного потерпеть и спать.

Когда Солвейг было шесть лет, бабушка всегда ругала ее, если та проявляла свои эмоции слишком ярко. Ей нельзя было громко смеяться, нельзя было громко разговаривать, а самое главное правило звучало так: ей нельзя было плакать. Совсем. Какая бы сильная не была боль, девушка должна была ее стойко перетерпеть и ничем не выдать своего состояния. Подобное воспитание, возможно, и было с какой-то стороны правильным, но все же имело свои погрешности. Их, можно даже сказать, было слишком много, как на столь прелестную методику. Но бабушка никогда не обращала на них внимания. Ей и в голову не могло прийти, что Моро может противиться ее приказам. С возрастом это проявлялось все больше. Она считала, что сможет воспитать девушку только так и не иначе. Так же она пыталась когда-то воспитывать Терезу, но тогда ей это не удалось. Сейчас все повторялось с той лишь разницей, что последствия все же оказались немного разными. Мать стала безмолвной тенью, послушной куклой, выполняющей все приказы. Не послушалась она лишь однажды: когда оставила тебя в живых, несмотря на все. Солвейг же постоянно противостояла миссис Грей.
В последнее время сдерживать эмоции становилось все труднее и наказания за подобную «слабость» становились все изощреннее. Миссис Грей считала, что девушка похожа характером на свою мать, но это было не так. Моро просто не умела прогибаться. Для нее это значило бы полную капитуляцию. Недопустимо. Неправильно. Чем взрослее она становилась, тем больше бабушка это понимала, но менять что-либо не собиралась. Ее выбор. Солвейг всегда держала все эмоции в себе, даже когда перестала слушаться бабушку окончательно. Всегда. Но слишком сильная душевная боль всегда ранила ее слишком сильно. Так случилось летом после пятого курса, когда она узнала о болезни матери и отношении к этому миссис Грей, так случилось этим летом, когда эта старуха прямым текстом заявила, что презирает свою дочь и желает той скорой смерти. В обоих случаях наружу прорывалась ярость и гнев. Сейчас же... Сейчас хотелось довольно жмуриться от столь непривычного ощущения счастья. Действительно. Разве Солвейг не была достойна подобного? Вполне. Одна проблема: судьба-злодейка что-то не слишком это понимала, похоже.
Взгляд девушки задержался на потолке. Почему в детстве она не замечала подобной несправедливости, почему слушалась миссис Грей и считала ту чуть ли не вершительницей судеб, почему беспрекословно выполняла все, что ей говорили? Неужели была столь глупа? Размышления прервал знакомый голос. Элизабет Ланчестер. Равнодушно посмотрев на девушку, Моро пожалела о том, что не отправилась в спальню. Общаться с кем-либо сейчас совершенно не хотелось, но, похоже, Ланчестер была настроена на беседу. Чего стоила ее доброжелательная улыбка, от которой захотелось куда-нибудь сбежать, да подальше. Настроение постепенно ухудшалось и это нисколько не радовало. Но что поделаешь в такой ситуации?
Все так же, сохраняя равнодушное выражение лица, Солвейг сказала:
- Доброй. Тебя это так интересует?
Разговор ни о чем.